Ранним погожим утром тихий провинциальный Нежин встретил Гоголей перезвоном церковных колоколов. По деревянным тротуарам важно шествовали к заутрене дородные нежинские старожилы - местное панство, чиновники, купцы в окружении своих многочисленных домочадцев, мещане, мастеровые... Равнодушно взирали они на деревенскую желтую коляску, в которой ехали Василий Афанасьевич, Никоша и приставленный к нему крепостной дядька Симон.

Миновав городскую площадь, где по пыльной траве разгуливали коровы, свиньи и прочая живность, коляска Гоголей въехала в тенистый парк, разбитый перед гимназией. Сдав все необходимые бумаги в канцелярию, Василий Афанасьевич познакомил своего сына с надзирателем Зельднером, у которого Никоше предстояло жить на квартире.

В июне мальчик успешно выдержал вступительные экзамены и был зачислен во второй класс. Плата за учение в привилегированной гимназии была высокая - 1200 рублей в год, и родителям с трудом удалось собрать необходимую сумму. После настоятельных хлопот, при поддержке Трощинского Василию Афанасьевичу удалось в конце первого учебного года перевести сына "в число воспитанников, содержимых на гимназиальном иждивении", то есть в число учеников-пансионеров, обучающихся за счет казны. Гоголь с удовольствием расстался с надоевшим ему педантичным и прижимистым Зельднером и перебрался в гимназию, в стенах которой он жил и учился вплоть до 1828 года.

Семилетнее пребывание в Нежинской гимназии высших наук имело большое значение в идейном становлении и формировании будущего писателя. Здесь начали складываться и проявляться общественные и литературные интересы юного Гоголя. Здесь были написаны первые произведения. Гимназия высших наук явилась для Гоголя такой же жизненной и литературной школой, какой для Пушкина был Царскосельский лицей, для Белинского, Герцена и Лермонтова - Московский университет.

Нежинская гимназия по мысли ее создателей должна была явиться учебным заведением с широким энциклопедическим, гуманитарным профилем. Ученики последних трех классов (обучение в гимназии было девятилетним) именовались студентами и слушали лекции по университетской программе. Она включала в себя курсы по философии, литературе, юридическим и физико-математическим наукам. Серьезное внимание уделялось изучению иностранных языков. Часы занятий и свободное время учащихся были строго регламентированы.

Один из первых директоров гимназии И. С. Орлай - широко образованный ученый, сторонник прогрессивных нововведений в систему школьного воспитания - приложил немало усилий, для того чтобы подобрать для нового учебного заведения знающих преподавателей. Со временем Нежинская гимназия превратилась в одну из лучших высших школ России.

В числе замечательных педагогов были профессор математики К. В. Шапалинский, исполнявший в 1826 году обязанности директора вместо уехавшего в Одессу Орлая, профессор немецкой словесности Ф. О. Зингер, профессор французской словесности И. Я. Ландражин. Больше других воспитанники любили молодого профессора юридических наук Н. Г. Белоусова, читавшего с 1826 года курс лекций по естественному праву, одновременно он выполнял обязанности инспектора гимназии.

В первые месяцы пребывания в гимназии замкнутый и необщительный Гоголь тяжело переживал разлуку со своими близкими, тосковал по Васильевке. Его письма, наполненные горечью одиночества, иносказательными рассуждениями об утраченном счастье, являются своеобразным отражением душевного состояния. "Вижу все милое сердцу, - вижу вас, вижу милую Родину, - писал он родителям 13 июня 1824 года, - вижу тихий Псёл, мерцающий сквозь легкое покрывало, которое я сброшу, насладясь истинным счастием, забыв протекшие быстро горести. Одна счастливая минута может вознаградить за годы скорбей". Единственный, кому мальчик мог поведать о своих печальных думах, был крепостной слуга Симон. Но и с ним он мог видеться только по ночам, так как днем Симону приходилось выполнять различные хозяйственные поручения гимназического начальства.

Постепенно Гоголь свыкся с новой для него обстановкой, вскоре оправился и из хилого, болезненного ребенка стал сильным, веселым и падким до разных потех и шалостей юношей. Вместе с ним в гимназии учился его товарищ детских лет Саша Данилевский. Ближайшими друзьями Гоголя становятся Николай Прокопович, Константин Базили, Петр Редкин, Герасим Высоцкий. С ними он был откровенен, доверял свои мечты, посвящал их в творческие замыслы, а иногда, смущаясь и краснея, читал первые произведения. Гоголь был любимцем товарищей, которых привлекала к нему его неистощимая фантазия, природный юмор и необыкновенный талант рассказчика.

Он много читал и внимательно следил за современной литературой. Почти в каждом письме, адресованном отцу, содержалась просьба прислать новые журналы и альманахи, книги, стихотворные сборники, драматические сочинения. Страстный поклонник Пушкина, Гоголь тщательно переписывал пушкинские поэмы "Цыганы", "Братья-разбойники", "Кавказский пленник", "Бахчисарайский фонтан" и другие произведения любимого поэта. По ночам, при свете коптилки, укрывшись от бдительных очей надзирателей, он жадно читал и перечитывал "Евгения Онегина", который выходил тогда по главам. "Это, - вспоминал Данилевский, - была тогда еще контрабанда; для нашего профессора словесности Никольского даже Державин был новый человек".

В закрытом учебном заведении, каким была Нежинская гимназия, журналы и книги были одним из немногих средств общения воспитанников с внешним миром, знакомства с общественными и литературными событиями. Вместе со своими близкими друзьями Гоголь выписывал книги русских и иностранных писателей, многие периодические издания того времени: альманахи декабристов, "Северные цветы" Дельвига, журналы "Отечественные записки", "Московский телеграф", "Московский вестник" и другие.

На приобретение книг и журналов он тратил почти все свои средства. "Благодарю вас за присылку денег... Они бывают мне очень нужны, - писал он родным. - Я отказываю себе даже в самых крайних нуждах с тем, чтобы иметь хотя малейшую возможность поддержать себя в таком состоянии, в каком нахожусь, чтобы иметь возможность удовлетворить моей жажде видеть и чувствовать прекрасное. Для него-то я с трудом величайшим собираю все годовое свое жалованье... За Шиллера, которого я выписал из Лемберга, дал я 40 рублей - деньги весьма немаловажные по моему состоянию; но я награжден с излишком и теперь несколько часов в день провожу с величайшею приятностью. Не забываю также и русских и выписываю что только выходит самого отличного. Разумеется, что я ограничиваюсь одним только чем-либо, в целые полгода я не приобретаю более одной книжки и это меня крушит чрезвычайно. Удивительно, как сильно может быть влечение к хорошему... Не знаю, что было бы со мною, ежели бы я еще не мог чувствовать от этого радости - я бы умер от тоски и скуки".

Из книг и журналов, выписываемых гимназистами, была составлена библиотека, которая пользовалась большим успехом среди учащихся. Гоголь взял на себя роль библиотекаря.

В пору учебы Гоголя в Нежинской гимназии существовало историческое общество, которым руководили старшие воспитанники - Петр Редкин и Василий Любич-Романович. С необыкновенной страстью принялись члены общества составлять "всемирную историю в огромном размере". Друг Гоголя, Константин Базили, представил на суд своих сверстников большую работу на 1500 страницах по истории Востока. Юный Гоголь был постоянным участником собраний исторического общества. Здесь, в кругу друзей, увлекавшихся историей, зародилась у него смелая мечта написать многотомное сочинение по всеобщей истории и всеобщей географии под названием "Земля и люди", над которым он упорно трудился в начале 30-х годов.

В записную книжку, названную "Книга всякой всячины, или Подручная энциклопедия", будущий писатель заносит старинные предания, поговорки, описания обрядов украинского и русского народов. В гимназии он начал составлять "Лексикон малороссийский" (украинско-русский словарь) и записывать народные песни. Замечательные памятники устного поэтического творчества писатель собирал в течение всей своей жизни. Он рассматривал их как подлинные исторические документы первостепенной важности, запечатлевшие в художественной форме героическую историю народных деяний.

Большим увлечением воспитанников гимназии был любительский театр, одним из создателей которого явился Гоголь. Он был не только талантливым исполнителем самых разнообразных ролей, но также режиссером и художником, автором веселых комедий и сценок из народного быта. "Ежели можете, то пришлите мне полотна и других пособий для театра, - писал Гоголь родителям 22 января 1824 года. - Первая пиеса у нас будет представлена Эдип в Афинах, трагедия Озерова".

Спектакли обычно ставились по праздникам. На них собиралось множество народу - жители Нежина, помещики из окрестных сел, родители гимназистов. Зрители были в восторге. В одном из писем к товарищу юноша писал: "Масленую мы провели прекрасно. - Четыре дни сряду был у нас театр... Все бывшие из посетителей, людей бывалых, говорили, что ни на одном провинциальном театре не удавалось видеть такого прекрасного спектакля. - Декорации (4 перемены) сделаны были мастерски и даже великолепно. Прекрасный ландшафт на занавеси довершал прелесть. Освещение залы было блистательное. Музыка также отличилась..."

Удачнее всего, по всеобщему признанию, разыгрывалась гимназистами комедия Фонвизина "Недоросль". Николай играл роль Простаковой, Митрофана исполнял Нестор Кукольник, Софью - Александр Данилевский, Стародума - Константин Базили. "Видал я эту пьесу и в Москве, и в Петербурге, - вспоминал впоследствии Базили, - но сохранил всегда то убеждение, что ни одной актрисе не удавалась роль Простаковой так хорошо, как играл эту роль шестнадцатилетний тогда Гоголь".

Выдающееся актерское дарование Гоголя, природный комический талант были так велики, что его товарищи прочили ему славу комического актера. Через несколько лет, приехав в Петербург, Гоголь, разделявший мнение друзей о своем сценическом призвании, пытался поступить в Александринский театр, но потерпел неудачу. Реалистическая манера игры, чуждая сценической манерности, была отрицательно оценена экзаменаторами - сторонниками ложноклассической театральной школы, и ему отказали в приеме.

Но более всего тянуло Гоголя к литературе. Поэтическое и драматургическое творчество Василия Афанасьевича, общение в детстве и юности с семьей поэта В. В. Капниста, стихотворное сочинительство, которым увлекались учащиеся гимназии, - все это побуждало Гоголя испытать свои силы.

Первые литературные опыты Гоголя, ставшие достоянием его товарищей, относятся к 1823-1824 годам. Через два года после поступления в гимназию он становится одним из активных участников литературного кружка. Его члены издавали несколько рукописных журналов и альманахов: "Звезда", "Метеор литературы", "Северная заря", "Навоз парнасский" и другие. Эти журналы редактировал Гоголь; он выступал также на их страницах как поэт, драматург, прозаик, сатирик и критик.

Большое воздействие на формирование литературных вкусов будущего писателя наряду с Пушкиным оказали также романтическая поэзия и проза декабристов. Периодическая печать, литература были для деятелей тайных обществ единственным массовым средством распространения свободолюбивых идей, их политической трибуной. Темы героического прошлого русского народа, национальной освободительной войны 1812 года, революционной борьбы за свободу стонущего под игом самодержавия отечества являлись ведущими в литературных и публицистических выступлениях декабристов.

"Влияние заговорщиков на общественное мнение было весьма значительно, - писал Герцен. - Люди образованные, энергичные и чистые... они главенствовали над частью аристократии и, благодаря находившейся в их руках литературе, - надо всем молодым поколением. Энергичные поэмы Рылеева, рассказы Бестужева, "Полярная звезда" - ежегодник, который они издавали вместе, "Мнемозина" - журнал Кюхельбекера и князя Одоевского - распространялись в университетах, лицеях и даже в военных училищах". Среди учащихся гимназии ходили рукописи с запрещенными произведениями Рылеева, А. Бестужева, Грибоедова. Их с увлечением читали и заучивали. Некоторые рылеевские стихи, "касающиеся до призвания к свободе", появлялись в рукописных журналах, переводились во время классных занятий на иностранные языки.

Из ранних произведений Гоголя до нас дошли немногие. О большинстве из них, за исключением трех стихотворений и одной эпиграммы, можно судить лишь по заглавиям и рассказам современников об их содержании.

Вспоминая в "Авторской исповеди" в 1847 году о своих литературных выступлениях в стенах гимназии, Гоголь писал: "Первые мои опыты, первые упражненья в сочиненьях, к которым я получил навык в последнее время пребыванья моего в школе, были почти все в лирическом и сурьезном роде".

Он с увлечением пишет повести "во вкусе" А. Бестужева (Марлинского), где действовали романтические герои на фоне пышной природы. К произведениям подобного рода относились "Братья Твердиславичи - славянская повесть", трагедия "Разбойники", поэма "Россия под игом татар" и другие.

Явное влияние романтической школы ощущается и в поэме "Ганс Кюхельгартен", и в опубликованных позднее, в начале 30-х годов, отрывках из исторического романа "Гетьман". Над этими произведениями Гоголь, по всей вероятности, также начал работать в последние годы своего пребывания в гимназии.

Уже с первых шагов в литературе будущий писатель пытался быть "оригинальным по-своему". Это стремление к самобытности не одобряли многие участники литературного кружка, которые старались следовать "кому-либо из прославившихся своими литературными произведениями поэтов и ставили себя в зависимость от его влияния".

Своеобразие первых литературных выступлений Гоголя было связано с его демократизмом, который отчетливо проявлялся в его поведении, суждениях, в отношении к ученикам - выходцам из аристократических семей. Последние держались обособленно и высокомерно относились к Гоголю-"провинциалу".

В отличие от них будущий писатель искал сближения с простыми людьми. В свободное от занятий время его нередко можно было встретить на нежинских базарах и ярмарках. "Шум, брань, мычание, блеяние, рев - все сливается в один нестройный говор. Волы, мешки, сено, цыганы, горшки, бабы, пряники, шапки - все ярко, пестро, нестройно, мечется кучами и снуется перед глазами. Разноголосные речи потопляют друг друга, и ни одно слово не выхватится, не спасется от этого потопа... Только хлопанье по рукам торгашей слышится со всех сторон..."

Гоголь чувствовал себя свободно и непринужденно среди этого базарного гула и толчеи. Его худенькая, затянутая в мундир фигурка мелькала то между возов со всякою снедью, то в кругу людей, молча внимавших печальным песням слепого лирника, то среди мужиков, парубков и девчат, толпившихся перед вертепом - кукольным театром, на маленькой сцене которого разыгрывались веселые комедии из народной жизни.

Незамысловатые сюжеты о глупом казаке и хитром цыгане в красной свитке, о чертях и ведьмах, сварливой Хивре и ее трусливом поклоннике дьячке, о молодых влюбленных - Грицько и Одарке - вызывали неподдельный восторг, дружный смех и одобрительные возгласы зрителей. Все виденное поражало и восхищало Гоголя, глубоко западало в память.

По вечерам, когда сумерки сгущались над затихающим Нежиным, он шел на окраину города - Магерки - туда, где жили простые селяне. Здесь его уже знали и встречали приветливо. Гоголь бывал гостем и на веселых крестьянских свадьбах, его приглашали и на "вечерницы", на которых собравшиеся по очереди рассказывали сказки и всевозможные истории. Он принимал участие и в народных игрищах, устраиваемых по праздникам сельской молодежью.

"Это сближение его с людьми, не претендующими на изящество манер, изысканность речи и на выбор предмета беседы, очевидно, давало ему своего рода наслаждение в жизни, удовлетворяло его эстетические потребности и вызывало в нем поэтические настроения, - вспоминал один из товарищей Гоголя по гимназии. - Так, по крайней мере, мы это замечали потому, что он, после каждого такого нового знакомства где-либо, подолгу запирался в своей комнате и заносил на бумагу свои впечатления".

Близость Гоголя к народу, к простым людям, стремление облегчить их тяжелую участь не покидали писателя в течение всей его жизни. Герцен имел полное право сказать о нем: "Не будучи, в отличие от Кольцова, выходцем из народа по своему происхождению, был им по своим вкусам и по складу ума".

В марте 1825 года Гоголя постигло тяжелое горе - умер отец. Василий Афанасьевич болел давно, но неожиданная и преждевременная смерть его потрясла юношу. "Правда я сперва был поражен ужасно сим известием, - писал он матери,- однако ж не дал никому заметить, что я был опечален. Оставшись же наедине, я предался всей силе безумного отчаяния. Хотел даже посягнуть на жизнь свою... Но разве не осталось ничего, чтоб меня привязывало к жизни? Разве я не имею еще чувствительной, нежной, добродетельной матери, которая может мне заменить и отца и друга и всего, что есть милее, что есть драгоценнее?.."

С тяжелым сердцем ехал он в Васильевку на летние каникулы. Печальным и тягостным было свидание сына с матерью. Долго разбирали бумаги отца, отделяя от хозяйственной переписки рукописи со стихотворными и драматическими сочинениями. Гоголь высоко ценил творчество Василия Афанасьевича, особенно его украинские комедии. Из драматургического наследия Василия Афанасьевича до нас дошла только одна пьеса "Простак...", из другой, "Собака-вiвця", известной только по содержанию, Гоголь взял эпиграфы к четырем главам "Сорочинской ярмарки".

1826-1827 годы явились переломными в духовном развитии будущего писателя. В эту пору под воздействием общественно-политических событий в стране, вызванных восстанием декабристов и последующей за ним николаевской реакцией, в воззрениях Гоголя совершился заметный поворот.

Прямо или косвенно политические репрессии затронули почти все стороны общественной жизни. "На поверхности официальной России, "фасадной империи", - писал Герцен, - видны были только потери, жестокая реакция, бесчеловечные преследования, усиление деспотизма". Но среди молодых сил "нового поколения", в народных массах "совершалась великая работа - работа глухая и безмолвная, но деятельная и непрерывная; всюду росло недовольство".

Не избежали полицейских репрессий, и учебные заведения. В 1824 году министром просвещения стал реакционер А. С. Шишков. В самом начале своей деятельности он заявил, что видит свою основную задачу в борьбе с "духом времени" и что "обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы".

В учебных заведениях по прямому указанию Николая I насаждались чисто казарменные методы воспитания. Мерилом поведения и успехов в учебе служила грубая солдатская формула "должно повиноваться, а не рассуждать". По указанию высшего начальства почетный попечитель Нежинской гимназии потребовал от преподавателей неукоснительно "внедрять в юные сердца питомцев любовь к богу и ближнему, повиновение властям и вообще страх божий".

Но все эти реакционные мероприятия не дали ожидаемых результатов. Убедительным доказательством этого явилось возникшее в 1827 году "дело о политическом и религиозном вольнодумстве" в Нежинской гимназии.

Молодые воспитанники гимназии были свидетелями и участниками острой борьбы, начавшейся непосредственно после разгрома декабристского движения в стенах учебного заведения. Она велась между передовыми представителями русской культуры, близкими по своим общественным идеалам декабристам, профессорами Белоусовым, Шапалинским, Андрущенко, Соловьевым, Ландражиным, Зингером и реакционными преподавателями Билевичем, Никольским, Кулжинским, Моисеевым, протоиереем Волынским и директором гимназии Ясновским.

"Дело о вольнодумстве" в Нежинской гимназии, начавшееся в результате доносов верноподданных профессоров, имело прямое отношение ко многим воспитанникам старших классов. В числе студентов, привлекавшихся к дознанию по "делу о вольнодумстве" профессора юридических наук Н. Г. Белоусова и его коллег, был и Николай Гоголь, который дал показания в пользу своего любимого учителя.

После окончания следствия, которое тянулось свыше трех лет, по высочайшему повелению был прекращен прием учащихся в низшие классы гимназии, а в 1832 году она вообще закрывается. Прогрессивные профессора были изгнаны из гимназии и высланы из Нежина без права заниматься педагогической деятельностью.

Юный Гоголь и его ближайшие товарищи по гимназии в меру своих сил пытались спасти Белоусова, Шапалииского и других преподавателей от расправы. За это Гоголю пришлось поплатиться. По требованию врагов Белоусова он был выпущен из гимназии чиновником XIV, а не XII класса, на что имел полное право по результатам выпускных экзаменов.

События, связанные с "делом о вольнодумстве", полицейское беззаконие и произвол, с которыми Гоголю пришлось столкнуться лично, не прошли для него бесследно. Он начинает пристальнее всматриваться в окружающую его действительность, учится ненавидеть зло и пошлость.

"Не знаю, как-то на следующий год я перенесу это время!.. - писал он своему другу летом 1827 года. - Как тяжело быть зарыту вместе с созданьями низкой неизвестности в безмолвие мертвое! Ты знаешь всех наших существователей, всех, населявших Нежин. Они задавили корою своей земности, ничтожного самодоволия высокое назначение человека. И между этими существователями я должен пресмыкаться... Из них не исключаются и дорогие наставники наши. Только между товарищами, и то немногими, нахожу иногда, кому бы сказать что-нибудь..."

Навсегда уходило детство. Наступала юношеская зрелость, а с нею ясность и определенность мысли, стремление к активной деятельности.

Новые мотивы зазвучали в его произведениях. Об этом он все чаще говорит в своих письмах к родным и друзьям. "Сочинений моих вы не узнаете, - пишет он матери 23 ноября 1826 года. - Новый переворот настигнул их. Род их теперь совершенно особенный". "Вы одни только видели, - говорил он в другом письме, - что под видом иногда для других холодным, угрюмым таилось кипучее желание веселости... и часто в часы задумчивости, когда другим казался я печальным, когда они видели или хотели видеть во мне признаки сентиментальной мечтательности, я разгадывал науку веселой, счастливой жизни, удивлялся, как люди, жадные счастья, немедленно убегают его, встретясь с ним... До сих пор я был счастлив, но ежели счастие состоит в том, чтобы быть довольну своим состоянием, то не совсем".

Гоголь постепенно отходит от неопределенных романтических мечтаний, присущих его раннему творчеству, и начинает серьезнее и глубже судить о жизни. По его словам, он уже в ранние годы умел замечать в окружающих "те особенности, которые ускользают от вниманья других людей, как крупные, так мелкие и смешные... угадать человека, то есть угадать, что он должен в таких и таких случаях сказать, с удержаньем самого склада и образа его мыслей и речей".

Страсть наблюдать за людьми, их поступками, речью придавала уже первым произведениям Гоголя черты жизненной правды. Примером этого может служить написанная им в эти годы сатира "Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан". Само название произведения говорит о его сатирической заостренности и критической направленности. Здесь заметна попытка нарисовать картину тусклой, скучной жизни нежинских обывателей, которых автор презрительно именовал "существователями".

Сатира до нас не дошла, Гоголь ее уничтожил. Может быть, одной из причин этого явилось начавшееся весной 1827 года "дело о вольнодумстве". Но факт ее создания является подтверждением того, что будущий писатель еще в ранней молодости пробовал свои силы в обличительном жанре и выступал с критикой тех, кто "задавил корою своей земности" высокое и благородное назначение человека.

В эту пору Гоголь начинает мучительно думать о своей будущей деятельности. "Еще с самых времен прошлых, - доверительно писал он дяде, с самых лет почти непонимания, я пламенел неугасимою ревностью сделать жизнь свою нужною для блага государства, я кипел принести хотя малейшую пользу... Я перебирал в уме все состояния, все должности в государстве и остановился на одном. На юстиции. - Я видел, что здесь работы будет более всего, что здесь только я могу быть благодеянием, здесь только буду истинно полезен для человечества. Неправосудие, величайшее в свете несчастие, более всего разрывало мое сердце. Я поклялся ни одной минуты короткой жизни своей не утерять, не сделав блага".

Осуществление своих благородных юношеских идеалов Гоголь неизменно связывал с Петербургом - центром политической и культурной жизни России. "Ежели об чем я теперь думаю, так это все о будущей жизни моей. Во сне и наяву мне грезится Петербург", - писал он матери в начале 1827 года.

К этому времени относится и оживленная переписка Гоголя с его другом Герасимом Высоцким, который после окончания гимназии в 1826 году уехал служить в столицу. Основным содержанием писем Гоголя к приятелю были радужные мечты о Петербурге и будущей службе. Более практичный и рассудительный, Высоцкий пытался охладить восторженного друга, сообщая ему о трудностях петербургской жизни, необыкновенной дороговизне. Но решение Гоголя оставалось непоколебимым. В ту пору, по его собственному признанию, "мысль о писателе... никогда не всходила" ему на ум. "Я думал, просто, я выслужусь и все это доставит служба государственная. От этого страсть служить была у меня в юности очень сильна".

Высокое государственное поприще, служение "для счастия граждан", представлялось Гоголю в то время весьма неопределенным, расплывчатым. В его понимании оно сводилось к искоренению многочисленных злоупотреблений чиновников, к борьбе с неправосудием, с которым он столкнулся во время следствия по делу о вольнодумстве.

В июне 1828 года Гоголь окончил Нежинскую гимназию. Вторую половину года он провел в Васильевке. Мария Ивановна с трудом вела хозяйство разоренного имения, заложенного и перезаложенного после смерти Василия Афанасьевича. Гоголь болезненно переживал затруднительное положение матери и, будучи не в силах помочь ей наладить запущенные хозяйственные дела, все настойчивее стремился в Петербург.

Но вот закончились длительные и хлопотливые сборы. Предусмотрительная матушка выпросила у Д. П. Трощинского рекомендательное письмо к видному петербургскому чиновнику Л. И. Голенищеву-Кутузову, в котором "благодетель" просил помочь молодому родственнику устроиться на службу. Наконец пришла зима, и, как только установился санный путь, Гоголь вместе со своим другом А. С. Данилевским 13 декабря 1828 года выехал в Петербург.

Гимназия высших наук (1820-1832)

Гимназия была основана графом А. Г. Кушелевым-Безбородко на средства, пожертвованные на эту цель его дедом, графом И. А. Безбородко . Высочайший рескрипт об основании гимназии был подписан инмператором Александром I 19 апреля (1 мая) года.

Срок обучения в гимназии устанавливался 9-летним и был разбит на разряды по три класса в каждом. Выпускники гимназии в зависимости от успехов в учёбе имели право на чин XII-XIV классов по «Табели о рангах ».

В Гимназии высших наук учились писатели:
Н. В. Гоголь (1821-1828), Н. В. Кукольник (1821-1829), Е. П. Гребёнка (1825-1831). Инженер Н. И. Миклуха .

Нежинский физико-математический лицей (1832 - 1840)

Согласно новому уставу, утвержденному 7 (19) октября года, гимназия была переименована в физико-математический лицей. При этом гимназические классы были закрыты и оставлены только три высших. Штат лицея состоял из 6 профессоров, преподававших математику и прикладную математику, физику, химию и технологию, русскую словесность, естественную историю, русскую историю со статистикой, двух лекторов по французской и немецкой литературе и законоучителя, преподававшего Закон Божий.

Нежинский юридический лицей (1840-1875)

Высочайшим указом императора Николая I от 24 апреля (6 мая) года лицей изменил профиль своей работы. Отныне главной целью лицея становилось «распространение основательных сведений по части отечественного законодательства», то есть обучение Своду Законов Российской империи. В это время в лицее преподавал И. А. Максимович , автор нескольких трудов, используемых и в наше время историками юриспурденции. Он читал курсы уголовных и полицейскиех законов.

При лицее вновь была открыта гимназия.

По высочайше утвержденному мнению Государственного совета от 20 ноября (2 декабря) года Нежинский юридический лицей был преобразован в Историко-филологический институт князя А. А. Безбродко. Преобразование было осуществлено в следующем, году. Выдающийся студент Самокиш, Николай Семёнович .

Преемники лицея

Как Нежинский историко-филологический институт князя А.А. Безбродко бывший лицей существовал до года. В году на его базе создан Научно-педагогический институт, переименованный впоследствии в Институт народного образования, а с года - в Нежинский педагогический институт (в в году получивший имя Н.В. Гоголя). В году пребразован в Нежинский государственный университет имени Н.В. Гоголя.

Литература

• Гимназия высших наук и лицей князя Безбородко (в Нежине). - СПб., 1881.
• Егоров А.Д. История лицеев в России от основания до закрытия (даты, события, факты). - Иваново, 1992.
• Егоров А.Д. Лицеи России: Опыт исторической хронологии. Кн. 1-5. - Иваново, 1993-95.
• Лицей князя Безбородко. - СПб., 1859.
• Сребницин И.А. Очерки по истории князя Безбородко (1833 - 1875). - Нежин, 1895.

Несомненно, Гоголь знал и читал Шекспира. Его жизненный и творческий путь пришелся на годы, когда русский читатель открыл для себя Шекспира. В тридцатые и сороковые годы XIX столетия произведения английского драматурга вызывают всеобщий интерес. В это время укрепляются установленные в XVIII веке литературные связи русской литературы с творчеством Шекспира. Предшествующая эпоха знала в основном адаптации и переводы фрагментов с немецкого или французского, переложения, в которых подлинник был переделан в соответствии со вкусами эпохи и установками переводчика . Теперь полностью переводятся драмы с английского оригинала (среди них, например, популярный «Гамлет» Н. А. Полевого). В распоряжении исследователей находится мало сведений о том, читал ли Гоголь Шекспира в подлиннике. Однако факт знакомства русского писателя с творчеством английского драматурга, безусловно, заслуживает внимания. Изучение этой проблемы поможет отрыть новую страницу в истории контактов русской и английской литератур, а также способствовать уточнению творческой биографии Гоголя.
Такая форма знакомства с произведениями английского драматурга возможна при соблюдении нескольких условий. Во- первых, Гоголь должен был очень хорошо знать английский язык. Во- вторых, писатель должен был располагать изданием пьес Шекспира. В-третьих, он должен был иметь желание и возможность его прочесть.
Знал ли Гоголь английский язык и в каком объеме? Будущий писатель начал изучать иностранные языки в полтавском уездном училище (1818-19), в котором преподавались французский, немецкий и латинский языки . Их освоение он продолжил в Полтавской гимназии (1820-21), а затем в нежинской Гимназии высших наук князя Безбородко (1821-27). В программу этих учебных заведений английский язык не входил. Нужно отметить, что в Нежине французский и немецкий Гоголь изучал особенно интенсивно . Он читал классические произведения французской и немецкой литературы в оригинале , играл в гимназическом театре, где воспитанники ставили пьесы Мольера и Шиллера в подлиннике . Надзирателями в классе, в котором учился Гоголь, были французы, обязанные говорить с подопечными только на своем родном языке .
Все это должно было привить Гоголю вкус к изучению иностранных языков. Действительно, при поступлении в Гимназию будущий писатель неважно знал французский и немецкий, а затем долгое время отставал по ним . Хотя при должном старании Гоголь мог повышать свои оценки . В начале XX столетия П. Заболотский, тщательно изучивший все документы об успеваемости будущего писателя, установил, что нет никаких оснований говорить о необразованности Гоголя. Неровная учеба в гимназии лишь говорит о том, что Гоголь страстно увлекался языками, но как личность творческая и увлеченная порой мог поддаваться минутной слабости, скуке, разочарованию . О том же свидетельствует аттестат Гоголя, где успехи будущего писателя в немецком названы превосходными, а во французском - очень хорошими . Из воспоминаний современников известно, что позднее Гоголь самостоятельно освоил итальянский, польский и английский языки и значительно улучшил знания латинского, греческого и немецкого . Кроме того, в последние годы жизни Гоголь ежедневно читал Евангелие на церковнославянском, латинском, греческом и английском .
Сохранилось несколько свидетельств о том, что Гоголь изучал язык Шекспира. Одно из них приводит первый биограф Гоголя П. А. Кулиш в книге «Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя» (1856). «Под конец жизни он учился и, может быть, знал по- английски» , - пишет исследователь. В другом месте биограф замечает более определенно: «Гоголь принялся за основательное изучение языков только в последнее десятилетие своей жизни и прибавил к французскому знание языков итальянского, польского, немецкого, английского, латинского и греческого. В его бумагах сохранились следы занятий этими язиками, и кажется, что он читал книги на каждом из них» .
Другое свидетельство является более подробным и определенным и исходит от О. Н. Смирновой, дочери А. О. Смирновой- Россет - близкого друга и корреспондента Гоголя. В своей незавершенной истории русской литературы «Очерки и воспоминания» О. Н. Смирнова пишет о Гоголе в последние годы его жизни (речь идет о периоде между 1846 и 1850 годом, когда ее мать жила в Калуге): «Он изучал английский язык, читая Библию и Шекспира, чтоб иметь возможность читать потом Байрона, Стерна и Фильдинга. Библия с его отметками, которую он читал с моей воспитательницей- англичанкой (говорившей очень хорошо по-русски), после его смерти была отослана этому другу нашего дома. Это была женщина во всех отношениях замечательная, разносторонне образованная и выдающаяся по характеру. Гоголь очень уважал ее, говорил с ней о своей системе воспитания и отзывался о ней, как «о восьмом чуде света, в котором двадцать лет учительства не убили ни ума, ни сердца, ни воображения». Он прибавлял, что у большей части учителей и наставников недостает одушевления и воображения, что составляет громадный пробел для того, кто хочет воспитывать других. Английский Шекспир, им читанный, и сделанный им для меня гербарий хранятся и до сих пор у меня» (перевод В. П. Горленко) . Поскольку доверие к сведениям, сообщаемым О. Н. Смирновой, подорвала публикация апокрифических «Записок» ее матери, этот рассказ требует проверки . По-видимому, речь идет о гувернантке Марии Яковлевне Овербек (Mary Overbeck) , которая жила в доме с 1839 по 1849 год и которую А. О. Смирнова-Россет очень ценила: «У меня гувернантка прекрасная. Бог мне ее послал, потому что я совершенно неспособна воспитывать детей» , - писала она В. А. Жуковскому. Похвала Гоголя М. Я. Овербек напоминает его обычные шутливые комплименты. Он неоднократно передавал поклон М. Я. Овербек через А. О. Смирнову-Россет и отзывался о ней как о хорошей гувернантке . По-видимому, они вели переписку, которая пока не обнаружена : Гоголь сообщает об «известии» от мисс Овербек в письме к А. О. Смирновой от 8 июля 1847 года.
Таким образом, воспоминания О. Н. Смирновой подтверждаются другими источниками, что позволяет на них опираться. П.А. Кулиш и О. Н. Смирнова сходятся на том, что Гоголь какое-то время изучал английский язык. О продолжительности этих занятий нам, к сожалению, ничего не известно, однако вряд ли они были систематическими, поскольку Гоголь бывал у Смирновых в Калуге лишь наездами .
В каком объеме Гоголь мог изучить английский язык? Очевидно, что знаний гувернантки, пусть даже и грамотной носительницы английского языка, совершенно недостаточно для глубокого и осмысленного прочтения Шекспира в оригинале. Для того чтобы изучать такого сложного автора, необходим опытный ученый, знающий историю английского языка (диахронический аспект), а также довольно полный словарь языка Шекспира либо подробно прокомментированное издание произведений английского драматурга.
Язык великого драматурга труден, и эта его особенность объясняется тем, что он писал не на современном для М. Я. Овербек английском, а особом варианте литературного языка XVI века - так называемого ранненовоанглийского. Этот вариант значительно отличается от английского языка первой половины XIX. За более чем двести лет произошли большие изменения на всех уровнях языка, от фонетического до синтаксического. Это должно было сильно затруднять чтение, а главное, понимание текстов Шекспира, в которых изначально заложено активное использование языковой игры.

Большая биографическая энциклопедия

Гоголь - Николай Васильевич (1809 1852) один из крупнейших представителей поместного стиля 30 х и начала 40 х гг. Р. на Украине, в местечке Сорочинцах, на границе Полтавского и Миргородского уездов. Главнейшие этапы его жизни таковы: детство свое до 12… … Литературная энциклопедия

Гоголь Николай Васильевич - , русский писатель. Родился в семье небогатых помещиков В. А. и М. И. Гоголь Яновских. Отец Г. написал несколько комедий на украинском языке. Образование Г.… …

ГОГОЛЬ - Н. В. Гоголь. Портрет. Худож. Ф. А. Мюллер. 1841 г. (ГТГ) Н. В. Гоголь. Портрет. Худож. Ф. А. Мюллер. 1841 г. (ГТГ) Николай Васильевич (20.03.1809, мест. Сорочинцы Миргородского у. Полтавской губ. 21.02.1852, Москва), писатель. Прадед Г. был… … Православная энциклопедия

Гоголь - I Гоголь Николай Васильевич , русский писатель. Родился в семье небогатых помещиков В. А. и М. И. Гоголь Яновских. Отец Г. написал несколько комедий на… … Большая советская энциклопедия

Гоголь - Гоголь, Николай Васильевич Запрос «Гоголь» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Николай Васильевич Гоголь Имя при рождении: Николай Васильевич Яновский … Википедия

Гоголь Николай Васильевич - Гоголь, Николай Васильевич один из величайших писателей русской литературы (1809 1852). Он родился 20 марта 1809 г. в местечке Сорочинцах (на границе Полтавского и Миргородского уездов) и происходил из старинного малороссийского рода; в смутные… … Биографический словарь

Гоголь, Николай Васильевич - Запрос «Гоголь» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Николай Васильевич Гоголь Фотопортрет Н. В. Гоголя из группового дагерротипа С. Л. Ле … Википедия

Гоголь Николай Васильевич - (1809 1852) один из величайших писателей русской литературы, которого влияние определяет ее новейший характер и достигает до настоящей минуты. Он родился 19 марта 1809 года в местечке Сорочинцах (на границе Полтавского и Миргородского уездов) и… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Н. В. Гоголь

Н.В. Гоголь - Запрос «Гоголь» перенаправляется сюда. Cм. также другие значения. Николай Васильевич Гоголь Имя при рождении: Николай Васильевич Яновский Псевдонимы: В. Алов; П. Глечик; Н. Г.; ОООО; Пасичник Рудый Панько; Рудый Панько; Г. Янов; N. N.; ***… … Википедия

НЕЖИНСКИЙ ЛИЦЕЙ - «ГИМНАЗИЯ ВЫСШИХ НАУК»

Российские лицеи XIX века, эти уникальные учебные заведения, соединившие в себе гимназическое и университетское образование, вписали яркую страницу в историю отечественного народного просвещения. Среди них особое место занимает «Гимназия высших наук и лицей князя Безбородко», существовавшая в уездном городе Нежине, что на Черниговщине. Нежинский лицей знаменит прежде всего тем, что здесь учился великий Николай Гоголь. Но и не только этим.

За двенадцать лет существования гимназии состоялось восемь выпусков, ее закончили 105 человек, среди которых писатели Н. В. Кукольник, Е. П. Гребенка, В. Н. Забила, ученый-философ П. Г. Редькин и другие видные деятели, внесшие заметный вклад в русскую и украинскую культуру. Лицей, особенно на начальном этапе, отличался передовыми для того времени методами преподавания, способствовавшими развитию демократических и прогрессивных традиций в отечественном просвещении.

Возникновение лицеев было во многом вызвано потребностью в создании культурных центров регионов, удаленных от университетов, а появление лицеев на Украине (Волынский, Нежинский, Ришельевский) - еще и необходимостью укрепления связей украинских (малороссийских) областей, относительно недавно (а то и совсем недавно) вошедших в состав Российской империи, с имперским центром. Открытие лицея в Нежине явилось своего рода признанием заслуг этого города в истории Украины. Именно здесь в XVII веке заседали рады, на которых избирали гетманов Левобережья. Столетие спустя видный екатерининский вельможа, государственный деятель и дипломат князь Александр Андреевич Безбородко выстроил в центре Нежина дом и окружил его огромным парком. Землю вместе с тремя тысячами душ крестьян Безбородко завещал «на обеспечение» будущего учебного заведения, которое должно было стать «рассадником наук и нравственности».

Сам Александр Андреевич не дожил до воплощения своего замысла в жизнь, его мечту реализовал брат, граф Илья Андреевич Безбородко. Усилиями Ильи Андреевича и во многом на его средства на месте старого дома в центре парка по проекту известного академика архитектуры Алоиза Руска в 1805‑1817 годах было возведено монументальное трехэтажное сооружение в стиле классицизма, фасад которого украшают двенадцать стройных белых колонн (колоннада «Белый лебедь»). Надпись на фронтоне Labore et zelo призывает жить «трудом и усердием». Здесь и открылась в 1820 году «Гимназия высших наук и лицей князя Безбородко». По своему уставу учебное заведение было приравнено к университету и напоминало Царскосельский лицей. Нежин получил статус университетского города и стал единственным в Российской империи уездным центром, который имел собственный, как бы мы сейчас сказали, вуз.

В Нежинский лицей принимали только дворян, учились там девять лет. Выпускников гимназии-лицея, как и тех, кто оканчивал университет, освобождали от экзаменов по производству в высшие чины. Лицей находился в ведении попечителя Харьковского округа (Царскосельский лицей подчинялся непосредственно министру народного просвещения), но содержали его на средства учредителей.

В уставе, утвержденном Александром I, было записано: «Управление гимназии есть четырех родов: 1) нравст-венное, 2) учебное, 3) хозяйственное, 4) полицейское». Полицейский подход к воспитанию нравственно-сти, как правило, рождает весьма тривиальный продукт - розги. Их применяли и в стенах Нежинской гимназии. Пороли и «Никошу» Гоголя-Яновского, отданного отцом в лицей в 1821 году после окончания им Полтавского поветового (уездного) училища. Нестор Кукольник, учившийся вместе с Гоголем в Нежине, вспоминал, что во время порки Гоголь пронзительно кричал. «До того искусно притворился, - писал Кукольник, - что мы все были убеждены в его помешательстве».

Впрочем, первый директор заведения Иван Семенович Орлай весьма редко и крайне неохотно прибегал к подобным воспитательным мерам. Как свидетельствовал тот же Кукольник, он «даже хворал, подписывая приговор». А вообще‑то Орлай был в полном смысле этого слова замечательным человеком. Выходец из Венгрии, он нашел в России вторую родину и отдал ей свои таланты и знания. В 19 лет он являлся уже профессором, слушал лекции в Вене и Львове, в Кенигсбергском университете, где философию читали «по тетрадкам Канта». Одно время он состоял даже гофхирургом при Павле I, участвовал в войне 1812 года и оперировал раненых. Когда Орлай стал директором в Нежине, он имел звания и доктора медицины, и доктора философии. Страстный почитатель языка Горация, он зазывал к себе учеников, угощал их обедом и за столом беседовал с ними на латинском языке. В лицее Орлай стремился внедрить методы Песталоцци, весьма популярного тогда в Европе педагога, главным в системе которого было положение о необходимости установления взаимопонимания между учащимися и учителями. Подбирая педагогов, Орлай за некоторым исключением находил прежде всего людей образованных, мыслящих, способных привить своим ученикам ценности европейской культуры. Многие из нежинских преподавателей (среди них были русские, греки, венгры, французы, итальянцы, швейцарцы) имели по два высших образования, причем многие из них оканчивали в свое время университет, знали по несколько языков и были энциклопедически образованны. Именно такими педагогами являлись младший профессор немецкой словесности Федор Иванович Зингер и профессор французской словесности Иван Яковлевич Ландражин, которые не только отлично знали свой предмет, но и давали воспитанникам читать книги из своих личных библиотек, принимали их у себя дома, где проходили литературные и ученые собеседования, читали в подлиннике французских и немецких классиков, переводили Шиллера, немецких романтиков, а то и самого Вольтера. Среди выдающихся нежинских преподавателей - Казимир Варфоломеевич Шапалинский, одинаково блестяще знавший и математику, и русскую литературу, и профессор ботаники Никита Федорович Соловьев.

О стиле управления Орлая говорит выписка из «Журнала конференции «Гимназии высших наук»: «Г-н Директор изъявил свое желание, чтобы каждый из присутствующих в заседаниях на счет управления гимназии объявлял свои мысли свободно и вольно, хотя бы случилось то против какой‑либо меры, предлагаемой самим Господином Директором, и чьи окажутся основательнейшими суждения, записывать в параграфах журнала под его именем».

Пожалуй, самым большим богатством гимназии была библиотека, начало которой положил почетный попечитель граф А. Г. Кушелев‑Безбородко, внучатый племянник А. А. Безбородко. Он старался полагаться на опыт Царскосельского лицея (который сам и окончил). Граф подарил гимназии две с половиной тысячи томов. То были по преимуществу книги переводные и исторические.

Недаром в гимназии так любили именно историю - это было влияние эпохи. Представители образованных слоев общества находились под впечатлением выхода в свет одиннадцати томов «Истории государства Российского» Карамзина (они тоже стояли на полках лицейской библиотеки) и романов Вальтера Скотта. Гимназисты образовали даже историческое общество, где самостоятельно переводили произведения иностранных историков и составляли свод всемирной истории на основе компиляций и самостоятельных изысканий.

Впрочем, это не была заслуга гимназического историка Моисеева (Гоголь называл его козаком), который просто заставлял зубрить главы из учебника, а на лекциях требовал их пересказывать. Однажды Моисеев, желая поймать Гоголя на том, что он не слушает урока, внезапно оборвал рассказ и спросил: «Господин Гоголь-Яновский, а по смерти Александра Македонского что последовало?» Гоголь (весь урок рисовавший вид за окном) вскочил и бодро ответил: «Похороны». Класс грохнул. Подсмеивались и над учителем русской словесности Никольским, который ограничивался в своих пристрастиях Херасковым и Сумароковым. Лицеисты подсовывали ему стихи Языкова и Пушкина, выдавая их за свои. он правил «опусы» и говорил, что поэтические опыты созданы с нарушением правил слога. А вот старшего профессора политических наук Михаила Билевича, сыгравшего затем прямо‑таки роковую роль в истории гимназии, гимназисты не любили, издевались над ним.

В такой обстановке учился и воспитанник «Никоша». Приходилось ему зачастую несладко, особенно в первые годы. Здесь было все: и насмешки (нередко очень злые) однокашников, и трудности в учебе, особенно в изучении языков, и столкновения с преподавателями (некоторые из них Гоголя откровенно преследовали)… Правда, и сам Гоголь прилежным учеником не был и к тому же имел нелегкий характер. Но здесь же формировался его великий талант: в годы учебы Гоголь создал свои первые литературные произведения: стихотворную балладу «Две рыбки», трагедию «Разбойники», «Славянскую повесть», «Братьев Твердиславичей», идиллию «Ганц Кюхельгартен», а также «Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан». Ближайшими друзьями Гоголя на всю жизнь стали его соученики А. С. Данилевский и Н. Я. Прокопович. В последние годы учебы в Нежине будущий писатель принимал активное участие в жизни гимназии: издавал рукописные журналы, исполнял обязанности библиотекаря, играл на сцене гимназического театра, который с разрешения Орлая появился в 1824 году. Открытие театра завертело какой‑то праздничный вихрь, который закружил и «Никошу». Гоголя приняли в труппу и предложили ему роль Креона в трагедии В. Озерова «Эдип в Афинах». В общем, понятно, почему она досталась Гоголю: Креон был некрасив, самолюбив и одинок.

С театра, кстати, начались все неприятности Нежинского лицея. Вернее, он стал формальным поводом для возникновения этих неурядиц. В мае 1825 года в гимназии появился профессор естественного права Николай Григорьевич Белоусов. В 15 лет он окончил Киевскую духовную академию, затем поступил в Харьковский университет, считавшийся лучшим учебным заведением в Украине (Харьков тогда называли украинскими Афинами). Особенно силен был в университете философский факультет, на котором с 1804 по 1816 год читал лекции профессор Иоганн Шад, рекомендованный в Харьков Гете и Шиллером. Два аттестата, выданные Белоусову по окончании университета, свидетельствовали, что он «с отличными успехами» обучался на этико-филологическом отделении философского факультета и на юридическом факультете.

Орлай предложил Белоусову преподавать естественное и гражданское право, которым раньше занимался упоминавшийся выше Билевич. Билевич затаил на Белоусова злобу и стал ждать удобного повода, чтобы подсидеть молодого профессора. Тем более что ситуация тому благоприятствовала: в декабре 1825 года произошли известные события на Сенатской площади, а характер уроков Белоусова, его методы преподавания и отношения с учениками позволяли выставить профессора вольнодумцем, растлителем юношества и чуть ли не сообщником декабристов.

В августе 1826 года Орлай ушел в отставку. Период его директорства стали считать временем беспорядков. Но именно из‑за этих «беспорядков», из‑за свободы общения профессоров с директором, а учащихся с профессорами и родился дух лицея, который не так‑то легко было вытравить. Однако желающих искоренить его оказалось предостаточно. Через четыре месяца после ухода Орлая в конференцию гимназии поступило прошение, вернее, донос от Билевича, в котором тот сообщал (как о выведанной им новости) о создании театра, где «воспитанники пансиона будут представлять разные театральные пьесы без особого дозволения высшего учебного начальства». Таким стал первый выпад против Шапалинского, занявшего место Орлая, и Белоусова, которому покровительствовал новый директор, назначивший его на должность инспектора. Билевичу, конечно, было известно, что разрешение на создание театра дал Орлай. Но при Иване Семеновиче он молчал, зная о связях того при дворе.

Новый донос поступил в конференцию гимназии 16 апреля 1827 года. Это был рапорт профессора Никольского о недозволенных чтениях, которым предаются воспитанники. Речь шла и о театре, за который придется отвечать «в случае каких‑либо по оному предмету востребований правитель-ства». Белоусов вынужден был произвести осмотр личного имущества пансионеров и отобрать у них запрещенные сочинения. Среди них оказались поэмы Пушкина «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы», «Братья-разбойники», а также «Горе от ума» Грибоедова, «Исповедь Наливайки» и «Войнаровский» Рылеева. Книги и рукописи Белоусов, однако, не сдал администрации гимназии, а оставил у себя.

Но не успела конференция обсудить рапорт Никольского, как пришла новая бумага от Билевича. Донос, датированный 7 мая 1827 года, был направлен против студентов, слушающих право у Белоусова. Поминался среди них и пансионер Гоголь-Яновский. Билевич писал: «Приметил у некоторых учеников некоторые основания вольнодумства, а сие, полагаю, может происходить от заблуждения в основаниях права естественного, которое, хотя и предписано преподавать здесь по системе г-на Демартина, он, г-н младший профессор Белоусов, проходит оное естественное право по своим запискам, следуя в основаниях философии Канта и Шада». Так начало фигурировать словечко «вольнодумство», которое переросло в конце концов в «Дело о вольнодумстве».

Белоусов читал лекции по своим записям, а не по учебнику. Но «преступление» состояло даже не в этом, а в самой трактовке естественного права, которую давал Белоусов. Осенью 1827 года начались допросы гимназистов о характере лекций крамольного педагога. Большинство показаний было в пользу профессора. Гоголь тоже говорил, что Белоусов на уроках «давал объяснения по книге», то есть по учебнику.

Билевич не унимался, пошли слухи о существовании какого‑то общества, «братства Шапалинского». Звучали имена других «вольнодумцев» - Зингера и Ландражина, первый из которых жил за границей и читал в подлиннике Канта, а второй воевал в армии Наполеона против русских и вообще мог оказаться французским агентом. «Дело о вольнодумстве» завершилось увольнением виновных в 1829 году, уже после отъезда Гоголя из Нежина.

Стремясь не допустить распространения революционных идей среди молодежи, власти решили изменить профиль гимназии. В 1832 году ее реорганизовали в физико-математический лицей, а в 1840 году - в юридический лицей. Их выпускниками являлись известный украинский баснописец Л. И. Глибов, украинский и русский писатель и этнограф А. С. Афанасьев (Чужбинский), основатель новой белорусской реалистической литературы Ф. К. Богушевич, поэт и переводчик Н. В. Гербель, известные инженеры, основоположники русской школы мостостроения Д. И. Журавский и П. И. Собко.

В 1875 году на базе юридического лицея был создан Нежинский историко-филологический институт, который готовил учителей классических языков, русского языка и истории для средних учебных заведений. Сюда разрешили поступать крестьянам, мещанам и представителям других сословий. Из стен института вышли известные ученые Е. Ф. Карский, Н. С. Державин, Н. Н. Петровский, И. Н. Кириченко, В. И. Резанов, художник Н. С. Самокиш, педагог П. К. Волынский и другие. В 1920 году учебное заведение реорганизовали в Нежинский институт народного образования, в 1934 году - в Нежинский педагогический институт. Сегодня это Нежинский государственный университет имени Николая Гоголя. Он находится в том же здании с «белым лебедем» и девизом Labore et zelo. Здесь же расположены музей великого русского писателя и коллекция картин русских и западноевропейских художников XVI‑XVIII веков. На стене здания в 1909 году установлена мемориальная доска: «Здесь учился Гоголь с мая 1821 по июнь 1828 года».